"а как с духовностью? мне иногда помогает - книжку тама, почитать, диск новый купить и обдолбаться слушать, а то еще стих вот написать прикольно". Одька

Мне тут Одька посоветовала внимание на духовность обратить.

Тогда я решил написать духовный креатив.

Но в креативе положено над кем-нибудь издеваться, а я не люблю ни над кем издеваться. Я всех люблю, только поймать пока никого не могу. Зато когда поймаю, полюблю обязательно.

Я сидел на унитазе и вдруг подумал, что с утра все люди поют песни, а я никогда их не слышу. И это бездуховно.

Или все 12 легионов ангелов распевают так, что за их голосами ничего не разобрать, или люди, убитые попсой, перестали быть живыми камертонами.

Я прислушивался весь день, духовностью не пахло, но обрывки текстов все-таки были.

Интеллигент, спешащий на работу, пел такую песню:

...Так получилось - был судим я трижды,
И все три раза - не за воровство.
По молодости смелый был, горячий,
Девчонку от армян я защитил,
За суд наш, равнодушный и незрячий,
Я на три года в зону угодил

Дальше шло описание злоключений героя во время первого и второго срока, а продолжалась песня тем, как он, выйдя второй раз на волю, посетил винный магазин:

"...Ты дай бутылку, я отдам, как будут,
Сгубила зона молодость мою" -
Она ж легавых вызвала, паскуда,
И снова загремел я под статью.
Зеленый прокурор мне дал свободу,
Я сделал ноги из-под Воркуты...

Дальше я не стал слушать, переключив свое внимание на профессора-филолога:

Обе мои руки растут из ж**ы,
Обе мои ноги растут из ж**ы,
Вышли мы все из ж**ы,
Дети убитой морали.

Такую малоинтересную и малоприличную песню пел профессор.

На балокне стоял маленький мальчик. Когда он вырастет, он станет крупным растлителем духа. Это видно уже сейчас по тому, что он поет:

Бомжик бомжастый бомжасто бомжит,
Ментик ментастый ментасто ментит,
Птица птицастая птицей птицыт,
Кыса усатая рысью кысит.

Живет не пенсион
Советский почтальон
А пенсион - не миллион, не триллион

Мне в голову не приходило песен, потому что не было ничего, чем я мог бы поделиться с миром. Кроме похмелья. И со мной тоже никто ничем не делился. Тогда я просто стал повторять -

Не надейся, что свиньи поделятся бисером

Этого было вполне достаточно.

Я шел и повторял как идиот - "не надейся, что свиньи поделятся бисером". Солнце уже стало, не дожидаясь очередного описания, которое некому было сделать.

Раньше у человека был высший слух, исчезнувший с распространением радио, потом высшее зрение, которое кончилось с телевидением, сейчас компьютеры добивают интуицию. А ты уже и не знаешь ничего этого.

гостевая; E-mail